Читать книгу Оседлавшие Пегаса онлайн

Все исчезло – люди, оружие, орлы, лошади, даже солнце и эта река-граница, которую они перешли, полные отваги и надежды!

Теперь Неман – только длинная масса льдин, спаянных друг с другом суровой зимой. Вместо бесчисленных воинов, с такой радостью и гордостью устремившихся в землю русских, из этой бледной и обледенелой пустыни выходит только тысяча вооруженных пехотинцев и кавалеристов, девять пушек и двадцать тысяч несчастных, покрытых рубищами, с опущенной головой, потухшими глазами, с землистым и багровым лицом, с длинной и взъерошенной от холода бородой. И это вся Великая армия!»

Это был день торжества и радости для каждого русского человека, не преминул отметить его и Фёдор Николаевич Глинка:

• Питомцы берегов Луары
• И дети виноградных стран
• Тут осушили чашу кары:
• Клевал им очи русский вран
• На берегах Москвы и Нары;
• И русский волк и русский пес
• Остатки плоти их разнес.
• И вновь раздвинулась Россия!
• Пред ней неслись разгром и плен
• И Дона полчища лихие…
• И галл и двадесять племен

• От взорванных кремлевских стен
• Отхлынув бурною рекою,
• Помчались по своим следам!..
• И, с оснеженной головою,
• Кутузов вёл нас по снегам;
• И всё опять по Неман, с бою,
• Он взял – и сдал Россию нам
• Прославленной, неразделённой.
• И минул год – год незабвенный!

В середине декабря русские войска вошли в Вильно. 23-го в город прибыл Александр I. Чтобы не травмировать чувствительного государя бедствиями войны, для его проезда провели специальную дорогу вдали от пути, по которому бежали завоеватели.

По случаю приезда царя в Вильно, собралось всё местное дворянство. Город был иллюминован. Прозрачные картины представляли Россию торжествующей, Александра милующим, а Наполеона бегущим. По этому поводу Глинка едко заметил в дневнике: «Известно стало, что картины сии рисовал тот самый живописец, который за несколько пред сим месяцев изобразил те же лица, только в обратном смысле, для освещений в честь Наполеона. Тот же профессор, который протрубил теперь программную оду в честь русских, славил прежде французов».

Литовцы открыто сочувствовали французам, зато евреи изо всех сил угодничали перед победителями, что с удовольствием отметил Глинка[2].