Читать книгу Оседлавшие Пегаса онлайн
Великий поэт явно отдавал предпочтение Наполеону, для него он герой «во цвете здравия и мужества и мощи». Александр же – лживый, подлый и коварный неудачник, волей случая вознесённый на самый верх монархического олимпа Европы.
Он душитель свободы народов, которые для него всего лишь «безумная толпа». А для Пушкина понятие «свобода» было священно, поэтому такое обострённое неприятие им императора Александра I, главного организатора и руководителя Священного союза, подавившего народные движения начала 1820-х годов.
Пожалуй, нигде и никогда осуждение Александра за его негативную роль в подавлении либерального движения в Европе не звучало у Пушкина столь определённо, как в стихотворении «Недвижный страж». На фоне демонстративного и наглого попрания царём воли народов даже Наполеон, оставивший после себя гекатомбы трупов, оказался для Пушкина фигурой более предпочтительной, чем правитель собственной страны. Для поэта Наполеон – венчанный воин, строитель мировой империи на основе великих идей Французской революции.
«Вещали книжники, тревожились цари».
За работой Лас-Каза появились воспоминания соратников покойного императора, способствовавшие возрождению национального интереса к этой неоднозначной фигуре мировой истории. Не остался в стороне и наш великий поэт:
- Зачем ты послан был и кто тебя послал?
- Чего, добра иль зла, ты верный был свершитель?
- Зачем потух, зачем блистал,
- Земли чудесный посетитель?
Вопросом о ниспослании землянам «чудесного посетителя» поэт сразу вводит нас в мир мистических измерений: необъяснимое появление великого человека и столь же таинственное его исчезновение. Игнорируя реалии событий, Пушкин отвергал ординарность личности великого воителя и государственного деятеля. В интерпретации поэта Французская революция – знак свыше о появлении необыкновенного деятеля:
- Вещали книжники, тревожились цари,
- Толпа пред ними волновалась,
- Разоблачённые пустели алтари,
- Свободы буря подымалась.
Эта строфа по смыслу и тональности очень близка следующим евангельским строкам: «Ирод царь встревожился… И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу» (Матфей, 2: 3–4). Сближение двух явлений (рождения Иисуса Христа и Наполеона Бонапарта) как бы уравновешивало их и отвечало на вопросы, поставленные в начале стихотворения. Зачем послан? Для великих деяний. Добрых или злых? И тех и других.