Читать книгу Ходячие библиотеки онлайн

Вообще, обычно бегуны имеют кличку, состоящую из прозвища и имени. Красный Тай, например, при жизни имел названого брата Зеленого Трува, и вместе они часто с переменным успехом сталкивались с Хищным Чонтаром. Но вот Кривой имени как будто бы не имел. И почему такого отличного стрелка называли Кривым, тоже никто не знал. Единственное понятное мне объяснение – чтобы не сталкиваться с ним и не вступать в конфликт, что мирные, что бегуны его обходили по большой кривой дуге.

Он научил меня метко стрелять. И ловко бросать ножи. Он научил меня бегать в ботинках, чинить их и выживать в пустошах несколько суток подряд. А потом мы совершили ошибку – банда стала слишком заметной, и ее ликвидировала оперативная группа Каменного Ветра, когда город еще думал расширяться по нашему направлению.

Кто-то ушел, кого-то убили. Меня ранили, и Кривой в числе прочих бросил меня умирать, спасая собственную шкуру. Я знала, что так будет, и обиды на него не держала, хотя помню ту странную, небывало сильную надежду, что вдруг чудо свершится и мне подставят плечо, я успею на отходящий поезд… но нет.

Мы с призраком университетского преподавателя можем всласть орать друг на друга, выясняя, где чей фронтир, но правда в том, что мы почти одинаковые уже исходя из того, что оба этот фронтир чувствуем. Для нас работа на будущее других механоидов – это бесконечное жестокое сражение. А вот воспитатели на каторге слыхом не слыхивали ни о каком таком фронтире.

Для них наши души если и походили на поле боя, то уже давно и окончательно проигранного. Мы казались им уже законченными преступниками. Даже те, кто попался на мелочи или в первый раз. Даже те, кому не стукнуло и десяти лет. Обращались с нами соответственно. Все наставники как один считали, что учить нас чему-то – значит учить воров лучше воровать.

Все, кроме одного.

Итак, свой второй срок на каторге я начала с лазарета. И там, на соседней койке, я встретила умирающего от войрового заражения мастера-воспитателя. Его Центр списал с городского назначения догнивать к нам. Болезнь съела ему почти все лицо и оставила без пальцев, но мозг тронуть не посмела, и глаза лучились добротой. А я раньше никогда ее не знала.