Читать книгу Четыре странных истории онлайн
И это была не просто поэтическая мечта. Джонс не играл в идеализм, чтобы развлечь себя. Это была живая, действующая вера. Он был настолько убежден в том, что внешний мир – результат огромного обмана грубых чувств, что, глядя на такое великое здание, как собор Святого Павла, он чувствовал, что не очень удивится, если увидит, как оно вдруг задрожит, словно желе, а затем полностью растает, а на его месте разом возникнет масса цвета, или великие замысловатые вибрации, или великолепный звук – духовная идея, – которую оно представляло в камне.
Ведь его ум работал именно таким образом.
И все же, судя по всему, в удовлетворении всех деловых претензий Джонс был нормальным и неординарным человеком. Он не испытывал ничего, кроме презрения, к волне современного психизма. Он едва ли знал значение таких слов, как "ясновидение" и "яснослышание". Он никогда не испытывал ни малейшего желания вступать в Теософское общество и рассуждать о теориях жизни на астральной плоскости или элементалях. Он не посещал собраний Общества психических исследований и не знал тревоги по поводу того, черная или голубая у него "аура"; он не испытывал ни малейшего желания участвовать в возрождении дешевого оккультизма, который оказывается столь привлекательным для слабых умов с мистическими наклонностями и неокрепшим воображением.
Он знал некоторые вещи, но не хотел о них спорить; и он инстинктивно боялся пытаться дать названия содержимому этой другой области, прекрасно понимая, что такие названия могут лишь ограничить и определить вещи, которые, согласно любым стандартам, используемым в обычном мире, были просто неопределимы и иллюзорны.
Так что, несмотря на то что его ум работал именно так, в Джонсе явно присутствовала сильная примесь здравого смысла. Одним словом, человек, которого мир и офис знали как Джонса, был Джонсом. Это имя подводило итог и давало ему правильную характеристику – Джон Эндерби Джонс.
Среди вещей, которые он знал и о которых не хотел говорить или рассуждать, было то, что он считал себя наследником длинного ряда прошлых жизней, результатом мучительной эволюции, всегда оставаясь самим собой, конечно, но в многочисленных различных телах, каждое из которых определялось поведением предыдущего. Нынешний Джон Джонс был последним на сегодняшний день результатом всех предыдущих мыслей, чувств и поступков Джона Джонса в предыдущих телах и в других веках. Он не претендовал ни на какие подробности, ни на выдающееся происхождение, ибо понимал, что его прошлое должно было быть совершенно обыденным и незначительным, чтобы породить его настоящее; но он был уверен, что участвует в этой изнурительной игре столько же лет, сколько дышит, и ему не приходило в голову спорить, сомневаться или задавать вопросы. И одним из результатов этой веры было то, что его мысли были заняты прошлым, а не будущим; он много читал историю и чувствовал особое влечение к определенным периодам, дух которых он понимал инстинктивно, как будто жил в них; и он находил все религии неинтересными, потому что почти без исключения они исходят из настоящего и рассуждают о том, какими станут люди, вместо того чтобы оглядываться назад и рассуждать, почему люди оказались здесь такими, какие они есть.