Читать книгу Череп под раковиной онлайн

Городишко похож на мой любимый воскресный клуб – достаточно тихо, уютно, но не настолько, чтобы полностью расслабиться. Я был здесь разве только один-единственный раз когда-то очень давно. Холод, сырость, а мне никак не надышаться этим старым городом. У Лондона история не меньше, но её будто бы растащили по кусочкам каждый, кто когда-либо бывал в нём. От Лондона остались только записи в ветхих книгах и горка битой черепицы с крыш.

– Не составите мне компанию, Габриэль? – рядом совершенно неожиданно появилась Лиззи. – Боюсь, в незнакомом месте я быстро заблужусь даже в одной улице.

– Конечно, – кивнул я. – Мне и саму интересно пройтись.

– Судьба никогда не забрасывала Вас в Инвернесс?

– Это было так давно, что я ничего не помню о городе.

– А в Шотландии бываете?

– Редко, – я поежился, – здесь холодно. Кому понравится постоянно кутаться?

Лиззи опустила глаза не то от смущения, не то просто скрывая улыбку. Она боязливо взяла меня под руку и вытянулась в струну. Напряжение чувствовалось через слои тёплой одежды, словно ткань перенимала состояние хозяйки. Хотелось позволить вольности взять верх: коснуться руки Лиззи, пусть через перчатки, чтобы она настолько не волновалась. Думаю, так бы поступил Дженкинс и смутил бы девушку ещё сильнее, чем потом гордился, но я не забывал о приличиях. Возможно, лучшим вариантом будет просто не обращать внимания на неловкость.

– Я бы здесь осталась, – скромно произнесла Лиззи. – Красиво, почти никого нет и воздух такой свежий. В Лондоне я всё чаще страдаю от кашля. Там так дымно и шумно, а здесь я чувствую себя свободно. Как дома.

Меня тянуло говорить, но одновременно с этим что-то внутри напоминало: «Ты знаком с ней вторые сутки. Ты понятия не имеешь, кто она, а собираешься раскрыть душу. Идиотская затея.» И я замолкал. Радость тут же улетучивалась, сменяясь здешним холодом и неприступностью. В какой-то момент я становился сам себе противен от напущенной страхом чопорности. Я вдруг начинал завидовать непосредственности и лёгкости Лиззи, с которой она подсела ко мне ещё в Лондоне. Противно, тошно и самое невыносимое в этих чувствах – они обращены к самому себе. Будь передо мной зеркало, наверное, я бы смотрел в него с ненавистью и презрением, а после вообще бы разбил.