Читать книгу Новое зло. Особенности насильственных преступлений и мотивации тех, кто их совершает онлайн

Примечательно, что описание антисоциального расстройства личности в DSM не отражает несколько хорошо известных аспектов психопатии, исследованных Хаэром другими, таких как беззастенчивость и поверхностность, эгоцентризм и напыщенность, слабовыраженная эмоциональность, а также потребность в возбуждении. Когда в четвертой редакции DSM, опубликованной в 1994 году, изменили диагноз, новые критерии исключали психопатические черты, которые должны были субъективно определяться клиницистами, – вместо них упор делался на поведении, которое можно объективно назвать социально неприемлемым[121]. В результате, как отмечает Хаэр, подавляющее большинство преступников – по его оценкам от 80 до 85 % – отвечают критериям антисоциального расстройства личности и лишь примерно 20 % попадают под категорию истинной, с его точки зрения, психопатии[122]. Более того, считается, что на эти 20 % приходится около половины всех наиболее тяжких преступлений, включая 50 % всех насильников-рецидивистов[123]. Эти разногласия, связанные с терминологией, особенностями и этиологией, затрудняют не только изучение психопатии, но и разработку соответствующих методов лечения, если последнее вообще возможно.

Действительно, можно привести убедительные доводы в пользу того, что психопаты – настоящие психопаты, как их определяет Хаэр, – по сути не поддаются лечению, отчасти потому, что они, как правило, не считают, что нуждаются в клинической помощи, и не ищут ее. Когда они все же принимают участие в лечении – иногда по решению суда после совершения уголовных преступлений – они, как правило, практически не демонстрируют значимых изменений, иногда просто участвуют в психотерапии и других мероприятиях, но при этом не прилагая реальных усилий по улучшению себя и своих отношений с другими людьми. Клиницист может попытаться применить стратегии, которые направлены на конкретные виды антисоциального поведения, такие как воровство, манипуляции либо физическую агрессию, или которые развивают сочувствие и сострадание. Однако вполне возможно, у истинных психопатов имеются аномалии мозга, из-за которых они в принципе неспособны обучиться или приспособиться испытывать подобного рода эмоции и лучше оценивать долгосрочные последствия своих действий. Имеются некоторые доказательства, что у таких людей может быть меньше связей между миндалевидным комплексом, отвечающим за чувство страха и тревоги, и вентромедиальной префронтальной корой, которая, считается, связана с чувством вины и эмпатией[124][125]. Кроме того, было продемонстрировано: у людей с большим числом психопатических черт наблюдается повышенная активность в вентральной части так называемого полосатого тела, которая участвует в оценке мгновенных субъективных вознаграждений. Иными словами, мозг психопатов может быть склонен к переоценке мгновенного удовлетворения, в результате чего они меньше обращают внимание на последствия аморального или потенциально опасного поведения. Таким образом, психопатию можно рассматривать как импульсивный, недальновидный процесс принятия решений, сходный с тем, который ассоциируется со злоупотреблением запрещенными веществами или расстройствами пищевого поведения[126]. Вместе с тем, как мы обсудим позже, иногда проводят различие между первичной психопатией, при которой отсутствие эмпатии и страха являются генетически обусловленными, и вторичной психопатией, при которой люди в период становления личности подвергаются таким унижениям, травмам и жестокому обращению, что у них развивается безграничное чувство ненависти к другим людям, в результате чего они демонстрируют черты и поведение, подобные тем, что наблюдаются у людей с первичной психопатией. Вместе с тем вторичная психопатия может быть связана с бо́льшими угрызениями совести и меньшим бесстрашием, чем первичная[127].