Читать книгу Многоцветье онлайн

Но стоило мне немного расслабиться, как сразу навалилась сонливость.

Похоже, тело Макото, только что пережившее клиническую смерть, еще не восстановило силы: я испытывал крайнюю слабость и почти не мог двигаться. В конце концов, без единого слова я погрузился в сон.

Так прошел мой дебют в роли Макото Кобаяси.

Еще некоторое время я ощущал себя слабым и мне все время хотелось спать. Хотя тело Макото шло на поправку так быстро, что главный врач чуть ли не плясал от радости, из-за прописанных трижды в день лекарств вялость и сонливость никак не проходили. К счастью, в больнице было совсем нечем заняться, поэтому я только и делал, что спал.

Три четверти дня я проводил во сне, а когда открывал глаза, то рядом видел либо лицо отца, либо лицо матери, либо спину Мицуру.

Если я просыпался, когда за окном было светло, то рядом обязательно сидела мать. Невысокая, с выразительными чертами лица, она всегда пристраивалась на стуле у кровати и щурилась, будто подсчитывая, сколько раз я моргну. Когда наши взгляды встречались, она ограничивалась короткими фразами вроде «Лучше?» или «Включить телевизор?». Помимо этого она почти ничего не произносила и вела себя со мной как-то стесненно, будто боялась затронуть больное место. Сначала я счел ее равнодушной, но потом решил, что раз Макото покончил с собой, то наверняка с ним было что-то не так, а она лишь пыталась осторожно проявить к нему внимание.

Мицуру, старший брат, появлялся ближе к вечеру на несколько часов, чтобы дать матери отдохнуть. Он оказался неразговорчивым и, молча расправившись с ужином и уборкой, сидел спиной ко мне, погрузившись в учебники и справочники. Судя по всему, он учился в выпускном классе, поэтому как-то раз я решил прервать молчание первым и сказал: «Ох уж эта учеба!» Мицуру вдруг сердито зыркнул на меня, резко захлопнул учебник и стремительно вышел в коридор. Может, от стресса перед экзаменами.

Вечером посещать больных разрешалось с семи до девяти. Отец Макото всегда приходил строго в эти часы. Всякий раз, когда он появлялся с неизменно сияющей улыбкой на пухлом лице, вся чересчур огромная для меня одного палата будто озарялась светом. В отличие от матери, отец постоянно смотрел на меня и разговаривал, не заботясь о том, какие подбирать слова. Каждый вечер он повторял: «Как же я рад, что ты ожил, Макото!» или «Я еще никогда не был так благодарен Всевышнему», искренне делился всем, что было у него на душе, а потом уходил в безмятежном настроении. Он пользовался популярностью среди медсестер, которые повторяли на все лады: «Какой хороший папочка!» Конечно, он не приходился мне отцом, но никаких проблем с этим я не испытывал.