Читать книгу Фонарейка онлайн
Нет, конечно.
Простите… не понимаю… но… почему?
Где вы видели, чтобы имена ходили и видели?
Так вы… имя?
Имя.
Вот оно что… но тем не менее, вы поняли, что Жанна мертва… стоп… как такое вообще возможно… как можно убить имя?
Да вот, мы сами недоумеваем… как…
…и почему же…
…позвольте, я, кажется, знаю, почему…
Кто вы?
Адель… Я знаю, почему убили Жанну…
И отчего же?
Видите, она была любимым именем… любимым, пониаете? А мы все так, сбоку припека…
Птостйе, вы что… все принадлежали одному человеку?
Ну да, Жанна Мари Адель Оса Элизабет…
И кто же из вас, по-вашему, это устроил? Мари или Адель, Оса или Элизабет?
Адель…
Вы уверены?
Её не было с нами в гостиной, когда Жанна погибла…
…но у меня и не было причин убивать Жанну!
Да? можно подумать, кто-то сильно любил вас…
Да, представьте себе!
Что-то мы не замечали, чтобы хозяйка…
…а при чем тут хозяйка? Я вообще-то говорю про Артура… Он любил меня больше остальных, он называл хозяйку только мной…
…так как вас зовут?
Никак.
В смысле… никак?
В смысле… мои имена…
…имена?
Да, их было много… они поубивали друг друга… все… Уж не знаю, что они там не поделили…
Значит… вы теперь… без имени?
Да, поэтому мне придется взять ваше. Извините.
Но уменя… всего одно…
Да, поэтому, извините, но мне придется…
…труп девушки примерно двадцати пяти лет…
Полет часового человека
…тик-тик-тик, клок-клок-клок-так-так-так…
Часовой человек свое дело знает, летит, – стремительно, легко, рассекая метели и листопады, дожди и ветра, направляет паруса, из года в год, из века в век. Высматривает даты, города, улицы, выискивает стеклянными глазами силуэты в тусклом свете фонарей, снижается – хоп! – подхватывает озябшего прохожего, усаживает в плетеное кресло шаткого часолета, укрывает шкурой убитой зимы, поит горячим кофе с корицей.
…тик-тик-тик, клок-клок-клок-так-так-так…
Летит дальше, снова высматривает человека, беспокойного, ищущего тайны вселенной – снова выхватывает, сажает в плетеное кресло, наливает кофе с корицей. Летит, летит часовой человек, нужно собрать всех, всех, еще не сожженных на кострах, еще не убитых шальными пулями, еще не растерзанных разъяренной толпой.