Читать книгу Велнесс онлайн

Честно говоря, тут она перестала слушать. Брэд уже не ждал ее реакции, чтобы продолжать свой монолог, – от него исходило ощутимое сексуальное беспокойство, низкочастотные волны паники, и поэтому она просто отвлеклась, пока экспрессивный гитарист не прервал Брэда напряженным риффом, после чего тот притих и на сцене начались какие-то завывания.

Она не сказала Брэду, что единственная причина, по которой клевая молодая группа вызвала у нее интерес, – это большая вероятность увидеть на концерте его, того парня в окне, парня с другой стороны переулка. И действительно, когда она пришла сюда, он оказался здесь, в первом ряду, с фотоаппаратом, и она почувствовала какое-то шевеление внутри; наверное, это люди и имеют в виду, когда говорят: «У меня сердце затрепетало», правда, на словах звучит куда приятнее, чем ее ощущение – у нее сердце не то чтобы трепещет, скорее плавится.

Каждый раз, встречая его, она робеет, хотя и не считает себя робкой. Она видит его поздними вечерами в «Пустой бутылке», или в клубе «Рейнбо», или в «Лаунж акс», или в «Филлис мюзикл инн», с фотоаппаратом, за работой, и наблюдает за ним, пока его безразличие к ее заинтересованности не становится невыносимым: почему ты меня не замечаешь? Такое ощущение, что ее лицо освещает прожектор, и свет становится тем ярче, чем дольше она смотрит, но он никогда ее не видит. Он всегда в первом ряду, всегда поглощен своим фотоаппаратом, который держит на уровне колен, снимая вокалистов и соло-гитаристов снизу, чтобы они выглядели впечатляюще.

Она видела его работы в интернете, на одной из электронных досок объявлений, и именно так наконец узнала его имя. Фотографии Джека Бейкера. Он всегда стоит у самой сцены – а иногда даже на сцене, щелкает толпу, стоя рядом с барабанщиком, – когда популярные местные группы играют свои лучшие концерты, а потом обычно уходит из бара вместе с ними, и это окончательно убеждает ее, что она не его поля ягода.

Здесь, в Чикаго, она никто.

Ее не приглашают на афтепати, которые, как она знает, устраивают где-то в другом месте. И она знает, что их устраивают, потому что видела на той доске объявлений фотографии Джека Бейкера, и на них запечатлен разгул, творящийся где-то рядом, но неизвестно где. Что может быть хуже, чем знать, что люди веселятся, но не приглашают ее повеселиться с ними? Ее зовут Элизабет Огастин – из литчфилдских Огастинов, – хотя репутация ее семьи имеет вес только в определенных кругах, а сюда эти круги не простираются. Теперь она просто безымянная первокурсница университета Де Поля, неприметная чужачка, вечно на втором плане, не погруженная в местный музыкальный контекст, и поэтому, чтобы узнать, где найти Джека Бейкера и остальную тусовку, ей нужна помощь поклонников – таких, как Брэд, который наклоняется к ней в момент краткого затишья, пока гитарист настраивает инструмент, и поясняет, что музыка сегодняшней клевой группы отличается от рока, альтернативы и гранжа, – отличается чем-то таким, в чем она явно не разбирается. Для нее это не музыка, а сплошной шум, но Брэд настаивает, что нет, на самом деле это характерное для Сиэтла звучание, то, что сейчас захватывает хит-парады радиостанций и журнала «Билборд», совсем не похоже на чикагское, и оно, по его словам, менее коммерциализировано, приближено к народным джазовым корням, не так широко распространено и выдержано в духе инди. Это отход от хардкора Восточного побережья, который давно деградировал, и от гранжа Западного побережья, который вот-вот деградирует. Это самобытное направление, зародившееся в глубинке и не развращенное большими деньгами. Она никогда раньше не задумывалась о терруаре рок-музыки, но в последнее время много размышляла о пагубном влиянии денег и о том, что желание сбежать от своей богатой семьи с их вечной жадностью – а следовательно, от бесчеловечной жестокости и стремления принести остальных в жертву, как того требует жадность, – стало одной из главных причин, заставивших ее порвать со всеми, кого она знала, и отправиться в Чикаго.