Читать книгу Кошачья философия. Кошки и смысл жизни онлайн

Древнегреческий скептицизм был заново открыт в Европе в XV веке. Монтень подпал под влияние самого радикального его течения – пирронизма, названного в честь Пиррона Элийского (ок. 360–270 до н. э.), который вместе с армией Александра Македонского ходил в Индию, где якобы учился у гимнософистов («обнаженных мудрецов»), или йогов. Вероятно, у этих мудрецов Пиррон перенял идею о том, что цель философии – атараксия, особое состояние безмятежности. Возможно, он первым использовал этот термин. Приостанавливая веру и сомнение, философ-скептик может защитить себя от внутреннего беспокойства.

Монтень многому научился у пирронизма. К балкам своей башни, куда он удалился в свои поздние годы, он прикрепил цитаты из последователя Пиррона, философа Секста Эмпирика (ок. 160–210 до н. э.), автора «Пирроновых положений», где кратко излагается мировоззрение скептика:

Мы утверждаем, что начало и причина скепсиса лежат в надежде на невозмутимость. Именно богато одаренные от природы люди, смущаясь неравенством среди вещей и недоумевая, которым из них отдать предпочтение, дошли до искания того, что в вещах истинно и что ложно, чтобы после этого разбора достигнуть состояния невозмутимости[8].

Но Монтень задавался вопросом о том, может ли философия, даже философия в духе Пиррона, избавить разум человека от треволнений. Во многих своих эссе – термин, придуманный Монтенем, идущий от французского essais, что означает пробы или попытки, – он использовал пирронизм как опору для веры.

Согласно Пиррону, ничего знать нельзя. Как это формулирует Монтень: «Бич человека – воображаемое знание»[9]. Пиррон учил учеников жить, полагаясь на природу, а не на доводы рассудка или принципы. Но если рассудок бессилен, то почему бы тогда не принять тайны религии?

Все три ведущие философские школы в древней Европе – стоицизм, эпикурейство и скептицизм – в качестве цели ставили достижение невозмутимости. Философия была успокоительным лекарством, которое, если принимать его регулярно, произведет атараксию. Конечной целью философствования был мир в душе. Монтень не питал подобных надежд: «Философы всех школ согласны в том, что высшее благо состоит в спокойствии души и тела. Но где его найдешь? [… ] Наш удел – лишь дым и пепел»[10].