Читать книгу Тамара Че Гевара онлайн

– Теперь правильно, в родительном падеже! – одобрила Потешкина, заглядывая мне через плечо.

Итак, моя официальная стажировка началась. Мне назначили руководителя, дали целый класс детей (седьмой, как я хотела!), до моего первого в жизни урока осталось всего лишь пять минут переменки, а ещё, слава богу, мой сапог уже почти высох.

Иду к детям. Кем я стану для них? Какой запомнюсь? Буду ли я благородной Лидией Михайловной из «Уроков французского» или чопорной Минервой МакГонагалл из «Гарри Поттера», или же сказочной Мэри Поппинс? Накануне я поделилась своими чаяниями с Игорем. Он сказал, что, по его мнению, я однозначно Поппинс, причём безо всякой Мэри, но целесообразней было бы провести голосование по этому вопросу, как бы странно это ни звучало. Я догадывалась, что он что-то задумал, но отвертеться не смогла. Сначала он заставил меня согласиться на голосование и поклясться, что я не отступлю, а потом, сияя, объяснил, что в его понимании обозначает это слово, образованное корнями «голый» и «совать».

После голосования Игорь сказал, что я сама его спровоцировала, потому что он никакой Поппинс не читал и жил до этого спокойно. Ужас. Ходячее пособие «Как развести девушку с филологического». В следующий раз надо быть осторожней, ни шагу без словаря. Хотя чего это я разворчалась, если мне понравилось?

Но я отвлеклась. Если серьёзно, то наш декан Дмитрий Сергеевич, благословляя нас на практику, призывал идти туда, где сложнее: в сельские школы, в классы трудных подростков или даже в колонии для несовершеннолетних. Этот совет он заимствовал у самого Макаренко. Где ещё, как не в самых суровых условиях молодой педагог выкует себе железный характер и приобретёт незаменимый опыт? Наверное, я смалодушничала, пойдя в обычную школу, хотя Игорь уверенно обещал мне, что я тут такого насмотрюсь, о чём и не мечтала. Ну, не знаю.

Меня посадили на заднюю парту. Разрешили «присутствовать», то есть тихонько смотреть, как свершается таинство настоящей педагогики, и не отсвечивать. Хочется поставить десяток грустных скобок, но нельзя. Решила в художественную литературу – изволь: «Обида разрывала моё сердце… Слёзы застыли в глазах, а в горле застрял горький ком несбыточных надежд. Как мне прожить два урока – сначала русский, а потом литературу – в плену боли и разочарования?» Или типа того.