Читать книгу Последний приют онлайн

Справа от Стоуна и Крипстона живут толстяк Робстон и доходяга Джо. Это парочка словно сошла с экранов юмористического шоу. Неповоротливый краснощекий Донни Робстон и худой двухметровый Джо Салливан, чьи непомерно длинные даже для его высокого роста руки неприкаянно болтаются вдоль тела. Донни оказался здесь из-за твердой уверенности, что в нем живут паразиты. Хотя в анализах ничего такого не нашли. – Я просто чувствую, как во мне кишат черви, – жалуется Робстон, любому, кто окажется в радиусе двух метров от него. – Мой вес, думаете это жир? Нет это клубки глистов. -Заткнись, Донни, дай нам пожрать, – кричит на это миссис Корвелл, если дело происходит в столовой. Врачи считают, что глисты появились в сознании Робстона, после нескольких неудачных попыток сбросить вес. Говорят, он сидел на изнуряющих диетах, пил какие-то китайские порошки, и даже купил солитера в банке, который по заверению странного продавца должен был помочь похудеть бедняге. Но это привело лишь к тяжелому нервному срыву. С той поры толстяк считает, что солитер захватил его тело, и вся ответственность за лишние килограммы Робстона лежит на проклятом глисте. Мне искренне жаль бедолагу. Впрочем, я могу сказать это обо всех здешних обитальцах. Ведь, будем честны, Грин Пайпс – что-то навроде хосписа для самых бедных и неприкаянных. Никто не покидает стен лечебницы живым и уж тем более исцеленным. Если вы оказались в Соснах у вас один выход – в наскоро сколоченном гробу на старое кладбище Грин Сайлент рядом с клиникой.

Про соседа Робстона – Джо Салливана, прозванного младшим персоналом лечебницы доходягой известно крайне мало. Кажется, мистер Салливан с рождения страдает слабоумием, но в целом парень тихий и безобидный. Шесть лет назад старшая сестра Джо, бывшая при нем опекуном отдала Богу душу и социальная служба, не найдя других родственников, определила беднягу в Грин Пайпс.

В палате рядом с Джо и Донни живет безногий Расти Пикет. Он потерял конечности на войне, а вернувшись с фронта начал безбожно пьянствовать, чем весьма огорчал с детства не любившую его мамашу. Той пришлось изрядно похлопотать чтоб избавится от проблемного сыночка. Так, Расти очутился здесь. Он всегда не прочь поговорить по душам, и, когда выпадает моя смена, просит покатать его по центральной аллее перед клиникой, а сам рассуждает о всяком, изредка переходя на жалобы и проклятья миру. Помню в один такой вечер он спросил. – Знаешь, Барни, чему меня научила моя скверная треклятая жизнь? Сигарета, зажатая в уголке его губ, нелепо задергалась в разные стороны. – Цени что имеешь, здесь и сейчас, цени, мать твою, каждый гребаный миг, в который у тебя есть чертовы руки, ноги, твой сраный член, язык и плешивая голова. – Думаешь, я понимал это раньше, Барни? Думаешь я начинал молитву с воздаяния Господу благодарности? – Спасибо, Господи, что наделил меня, Рассела Эдвина Пикета, полным набором конечностей. Черта с два я его благодарил. Я принимал все как должное, Барни. И теперь я здесь. Я не могу ходить, Барни, у меня никогда не будет накрахмаленного воротничка и новенького канареечного бьюика. И вряд ли мне даст смазливая официанточка из бара, что держит мой армейский приятель Вайти Вудман по прозвищу Дятел. Но вот что я тебе скажу. У меня есть это, – Расти достает изо рта сигарету, показывает мне, а потом с удовольствием затягивается. – И я ценю это, Барни. О, никто и представить себе не может, как я это ценю. – Ты ведь знаешь зачем я говорю это тебе, парень, – он тычет костлявым пальцем мне в бедро. – у тебя все есть, Барни. Все, чтобы наслаждаться этой чертовой жизнью. Так что убери эту кислую мину с лица и вези меня в сраную палату. Я поступаю как он велит и качу его ко главному входу по тисовой аллее, которую Расти Пикет, обдает клубами сигаретного дыма и раскатами непристойных песен.