Читать книгу Мыс Доброй Надежды онлайн

На тридцать седьмом градусе южной широты мы удирали от злобного циклона, который настырно гнался за нами по пятам, пытаясь обрушить на нас всю свою сокрушительную мощь и таким безжалостным и выразительным способом показать, кто здесь хозяин. И в это драматическое время вдруг приходит радиограмма от начальства, в которой требуют, чтобы мы в столь коварном и непредсказуемом районе на всякий случай поработали пелагическим тралом, даже при отсутствии записей косяков рыб, так как траления здесь ещё ни разу не проводились и, глядишь, на наше счастье, обнаружится что-нибудь новое и интересное для науки. Наше судно находилось за двухсотмильной зоной Южно-Африканской Республики, рядом с банкой Агульяс, почти напротив мыса Игольный. Первый же пелагический трал принёс мизерный улов: десяток масленой рыбы, небольшого ската, которого пожалели и живого, сразу же после определения вида, выпустили в его родную стихию, а остальное – растекающиеся полупрозрачные оболочники, которыми заинтересовался, оторвавшись от бесконечного чтения детективов, планктонолог Федя. Ничего другого и не ждали. Сама-то идея, может быть, и любопытная, но сейчас в южном полушарии зима, а следовательно – сезон циклонов, и при волнении океана от семи баллов и выше, что являлось здесь почти постоянным явлением, траления попросту невозможны.

По усиливающемуся ветру и более высоким волнам начинаем понимать, что, видимо, от очередного циклона нам не уйти, но как заведённые, по требованию очнувшегося начальника рейса, начинаем делать станции по горизонтам – до 500 метров глубины через каждые 60 миль, и периодически и, как правило, безуспешно опускать в морскую пучину пелагические тралы.

Небо постоянно затянуто пепельно-розоватыми облаками, а у горизонта – бледно-жёлтые узкие просветы, через которые пробиваются лучи солнца, оставляя на иссиня-чёрной поверхности воды ослепительные белые пятна света. В это время волны уже так велики, что наше судно словно уменьшается в размерах и, находясь в полной власти морской стихии, подхваченное мощным водяным потоком из какой-то немыслимой глубины, устремляется в тёмные небеса и, коснувшись мачтами облаков, тут же, словно в преисподнюю, проваливается вниз, чтобы через несколько секунд снова оказаться под облаками. Ветер срывает верхушки волн, рассеивает их, и бесчисленное число холодных солёных брызг летят в мою физиономию, из-за свойственной мне от природы любознательности высунувшуюся в иллюминатор, чтобы непременно посмотреть и ощутить в живую разбушевавшуюся стихию. И в таком неустойчивом и непредсказуемом положении мы находимся уже несколько дней. Всё, что можно, крепим по-штормовому, но, несмотря на все наши усилия, обязательно что-то с грохотом летит на пол и разбивается вдребезги, дверцы шкафов распахиваются и с периодичностью метронома начинают неистово лупить по переборкам, которые, в свою очередь, беспрерывно скрипят и потрескивают, и, словно им вторя, по плиточному полу лаборатории, дополняя звуковую какофонию, туда-сюда катаются с мелодичным звоном пустые бутылки и банки; некоторые ящики из столов выдвигаются, а есть и такие, что с лёгкостью выпадают из своих ячеек и вместе с «музыкальными» бутылками и банками совершают замысловатые передвижения, усиливая и внося свою краску в общую звуковую гамму. В каютах тоже что-то происходит, но там, благодаря их миниатюрности, бывает проще устранить внезапные падения предметов и, если продолжать музыкальную тему, то здесь она в основном выражается нудным потрескиванием коек и душераздирающим скрипом переборок, а иногда испуганными или забавными выкриками обитателей кают. Вот что значит оказаться в легендарных «ревущих сороковых» широтах. Сразу вспоминаешь морскую поговорку: «Кто в море не бывал, тот Богу не молился».