Читать книгу Нежное укрощение ярости онлайн

В её голубых глазах было столько жизни. Он словно вдохнул её полной грудью. Тело затопило желание. Бесконтрольно и неистово захотелось прижаться к её губам, ощутить их мягкость, раскрыть языком. Почему-то хотелось быть на воздухе, чтобы её солнечные волосы развевались от ветра.

Яр не опускал глаз, но он успел заметить её полную грудь, безвкусная кофточка, явно не подходящая ей по размеру, слишком требовательно привлекала к себе внимание, так что ему приходилось изо всех сил держать взгляд на приличном уровне.

Все это было неуместно, не нужно ему. Два года он не испытывал ни малейших чувств, желаний, никто и ничто не волновало ни его тело, ни его душу. Всего лишь дурацкий случай с падением, точнее с двумя падениями – от этой мысли он усмехнулся – и вот его всего бьёт током.

Яру в этот раз удалось сдержать свою ярость. Это стоило ему неимоверных усилий. В какой-то момент ему захотелось раздавить эту двадцатилетнюю пигалицу, чтобы не смела открывать на него свой рот. И не только потому, что она посмела повысить на него голос, но и потому, что пока только двумя появлениями в его жизни успела всколыхнуть в нём столько всего, осевшего на дно, что это было уже чересчур.

Яр вышел из дверей творческой студии, сел в машину и поехал в офис. Уже поднимаясь на лифте в свой кабинет, он набрал номер Глеба и коротко отдал распоряжение:

– Глеб, зайди ко мне, дело есть.

Глеб Воронцов – лучший друг Яра и его правая рука во всем, что касалось бизнеса. Того же возраста, что и Яр – тридцать пять лет. Дружили они ещё со школы. Вместе ушли в армию и служили в одной части.

В армии Яр и получил своё прозвище – Скиф. Из-за татуировки-рукава во всю левую руку от плеча до кисти. Это действительно был скифский узор.

Отец Яра, рано ушедший из жизни, когда сыну было только десять лет, частенько рассказывал ему об исчезнувшем в песке истории народе. Он говорил, что их с Яром род уходит корнями как раз к скифам.

Когда Яр вернулся из армии, он пытался проследить свои корни. Они терялись где-то в восемнадцатом веке и не подтвердить, не опровергнуть теорию отца у него не получилось. Но он и не расстроился. Скиф так скиф, что это меняет?