Читать книгу Кровавая алхимия: тайна Золотого города онлайн

Он теперь бухгальер, наверное, им можно. Ведь хомяк как-то преобразился. Точно лизал вампирскую кровь, я чихала на помидоры, которыми кормила зверя, ему попадала слюна, лунный свет на подоконнике… вероятно, каждое действие совпадало с ретроградным меркурием и марсом в знаке стрельца. А может, я просто хотела, чтобы он стал особенным, не таким как все хомяки, а настоящим другом, готовым поддержать в трудную минуту. Жизнь распорядилась по-своему и поняла меня буквально. В любом процессе не стоило недооценивать силу творческой мысли.

Мецтли положила голову на колени Радомиру и периодически переводила печальный взгляд с него на меня и обратно. А он со злостью и раздражением вернулся к рецепту и продолжал вымешивать целебную кашицу.

Боль отупляла. Я уже жалела, что наговорила брату правды, то есть гадостей. Но уверилась, что вампиры не способны ощущать мир так же, как люди, и повторила бы это снова. Возможно, ни Тристан, ни Северина не понимали наших чувств не оттого, что не хотели, но не могли. Не могли даже вообразить, ведь давно забыли, каков человеческий век.

Радомир: погреб, улицы Калининграда, дом на территории охотников

Лилия велела раздобыть образец растительной крови, и я ломал голову, стоит ли говорить об этом сестре. Она получила сегодня достаточно ран, как физических, так и сердечных.

Кому как не мне понимать ее чувства? Во мне ее искра, частичка ее души. И она ноет, рвется на мелкие кусочки.

Алиса не хотела отдавать разработку, а я обещал подыграть Тристану и пробраться в то место, где охотники держат Лизу, других вампиров и, как оказалось, людей им на прокорм.

Меня передернуло от омерзения.

Туда надо идти целым отрядом, брать гадов штурмом!

Я попытался завести разговор, но он закончился ссорой. А ведь я не успел спросить главного. Вот и хорошо. Не буду ворошить улей.

Что вырвалось наружу, сестрина боль или мои собственные чувства?

Раньше я мало общался с людьми просто так. Только по делу. Мне представлялись бессмысленными их страдания, а нытье убогим и малодушным. Я наблюдал со стороны за эмоциями, которые казались слабостью. А они были проявлением живого в человеке.