Читать книгу Имперский лекарь и китайский демон онлайн
Еврейская чета. Муж – богатый купец, одних платежей за промысловое свидетельство полторы тысячи рублей в год выплачивает, чтобы иметь право в столице жить. Часто в отъезде по делам, и сейчас поговорить с ним я не смог. Жена – занимается хозяйством и детьми.
Семейство приказчика. Муж запил и на работу не ходит, жена опиумной настойки наглоталась. Вы с ними говорили.
Семья машиниста паровоза. Живут в гражданском браке. Машинист на сортировочной станции работает, не пьет, выглядит человеком основательным, хоть и не богат. Жену любит, говорил о ней с теплотой, переживает.
И та жертва, которая в больнице. Она работает на фабрике, муж ее – прислуживает на кухне в ресторане, в картотеке есть записи о приводах – пил он, бил жену, соседи жаловались.
Сыщик замолчал.
Постояли, поглядели на доску с развешанными фото и подписями под ними.
– Получается, многие мужья часто бывают в отъезде, а жены почти все дома сидят, – сделал вывод Мышкин.
– Именно.
– И в целом большинство жертв – люди не бедные. Трое – небогаты, но если посмотреть, то в городе на одного князя или купца первой гильдии тысячи рабочих и приказчиков, а среди жертв соотношение совсем другое.
– Получается, так. И всё же есть люди небогатые. Что их может объединять? Где они могут встретить того, кто стал носителем демона? И не просто встретить, а заинтересовать его! Где жена князя может встретиться с женой машиниста или фабричной работницей?
– Да хоть бы и на улице. Демон же, ему несложно найти подход к жертве.
– Работницы и княгини по одним улицам редко ходят. А китаянка? Она без сопровождающего вообще выйти из дома не способна.
Мысли забуксовали.
Ну а раз пока придумать ничего не получается, значит надо новую информацию искать.
Мышкин поехал в больницу, к своей пациентке, а сыщик пошел в картотеку, искать данные на первого мужа гражданской жены машиниста. Мало ли?
* * *
Женщина в больнице оживилась. Она была слаба – разворошенная во время операции обширная рана отнимала у организма много сил. Зато настроение ее сменилось с тупой обреченности на тихую радость ожидания.