Читать книгу Анна Ахматова и Истина. Монтаж воспоминаний и документов онлайн

«Модильяни любил ночами бродить по Парижу, и часто, заслышав его шаги в сонной тишине улицы, я, оторвавшись от стола, подходила к окну и сквозь жалюзи следила за его тенью, медлившей под моими окнами…»

В черноватом Париж тумане,

И наверно, опять Модильяни

Незаметно бродил за мной.

У него печальное свойство

Даже в сон мой вносить расстройство

И быть многих бедствий виной…

Из книги Павла Лукницкого: «По возвращении из Парижа АА подарила Н. С. книжку Готье. Входит в комнату – он белый сидит, склонив голову. Даёт ей письмо… Письмо это прислал АА один итальянский художник, с которым у АА ничего решительно не было. Но письмо было страшным символом… Ссора между ними – и по какому пустяшному поводу – ссора, вызванная этим художником».

Из воспоминаний Ахматовой: «В следующие годы, когда я, уверенная, что такой человек должен просиять, спрашивала о Модильяни у приезжающих из Парижа, ответ был всегда одним и тем же: не знаем, не слыхали… Мне долго казалось, что я никогда больше ничего о нём не услышу…»

В мае 1912 года Ахматова побывала во Флоренции, где Модильяни в своё время учился в Школе изящных искусств. Вернувшись из Италии, Анна Андреевна написала:

Стал мне реже сниться, слава Богу,

Больше не мерещится везде.

Лёг туман на белую дорогу,

Тени побежали по воде.

. . . . . . . . . . . . . . . .

Мир родной, понятный и телесный

Для меня, незрячей, оживи.

Исцелил мне душу Царь Небесный

Ледяным покоем нелюбви.

Новый, 1912 год Гумилёвы встречали в только что открывшемся под эгидой Общества интимного театра литературно‑художественном кабаре «Бродячая собака».

Из воспоминаний переводчика Иоганнеса фон Гюнтера: «В самом лучшем месте города, вблизи от Невского проспекта, у Михайловской площади (с её Михайловским театром, в котором тогда на государственный счёт была оборудована для петербуржцев элегантная французская сцена), в четвёртом или пятом дворе одного из зданий (подобные здания со многими ящиками‑дворами и теперь, вероятно, ещё есть в Петербурге) актер Борис Пронин обнаружил заброшенный винный склад и переоборудовал его подвал под кафе для художников. Собственная квартира Бориса Константиновича Пронина помещалась на четвёртом или пятом этаже того же здания, так что всё устроилось наилучшим образом. Подвал с несколькими окошками, выходившими на уровне асфальта во двор, представлял собой два помещения средней величины. В одном из них находилась крошечная сцена величиной что‑нибудь в шесть квадратных метров, на которых, однако, разместилось и пианино. Кроме того, в подвале имелись минимальных размеров контора, довольно большая прихожая, служившая гардеробом, большая кухня и тёмная кладовая, где хранились напитки. Вход для художников, писателей, артистов был почти бесплатным, но даже этой малой мзды никто из них не платил. Зато публика, которую здесь называли “фармацевтами” и которую допускали только дважды в неделю, должна была платить за вход очень много; если не ошибаюсь, “фармацевту” только посещение подвала обходилось в рубль, а за угощение он должен был платить отдельно. Из напитков предлагалось вино, водка и пиво по весьма сходной цене, из закусок были только ветчина и холодная куропатка. Труппа на сцене собиралась не каждый день, а когда собиралась, вечера вел великолепный комик Гибшман. Мы садились, к примеру, за крошечный круглый столик на сцене, брали в руки карандаши и, вынув из карманов перочинные ножики, принимались эти карандаши точить, подрыгивая при этом, как на экранах синема той поры, а Гибшман тем временем с пафосом оглашал: