Читать книгу Тринадцать проклятых. Антихрист онлайн
– Да, Юр, так.
– Но тогда почему Остара сказала, что Мара Марьевна Проклятая?
– Вот этого я не знаю. Может, просто так, из вредности.
– Да, наверное, именно так – из вредности. Ну что ж, найдите и установите наблюдение за этой Желей, и узнайте, что это за конкурентка с Цветного бульвара!
Не прошло и трёх дней с этого разговора, как Яблочкиной, дежурившей вместе со Смирновой в ночную смену, позвонили.
– Светик, наконец-то: memento more[5] и тупик.
– Какой тупик?
– Тр-рупик, труп, – радостно воскликнула Анна, – а то без дела засиделись.
– Это точно. Ну вот, плие[6] и всем привет!
Убили мадам Домну, которую сразу опознал Семёнов.
Никаких признаков насильственной смерти Смирнова и Яблочкина не обнаружили – смерть наступила от обширного инфаркта, но на лице Домну застыла жуткая гримаса, которая бывает, только когда человек видит что-то ужасное.
«Теперь нам точно никто ничего не расскажет», – подумал Александр, но всё-таки направился на Цветной бульвар, где работала бывшая конкурентка Лады в любовных делах. Ею оказалась Леля, кареглазая пышногрудая натуральная шатенка средних лет.
Прямо перед его приходом она гадала одной своей клиентке – потомственной проститутке.
В переулках, примыкающих к Цветному бульвару, ещё с девятнадцатого века располагались многочисленные публичные дома. Как ни странно, у всех проституток почти всегда рождались девочки, которые потом пополняли ряды представительниц древнейшей профессии. Лишь немногие стремились вырваться из этих рядов, а уж вырывались из них только единицы. Одной из таких и была клиентка Лели. Её прабабушка была самой обычной, хотя и красивой проституткой; бабушка даже получила какое-то образование; мама окончила институт, но так и осталась проституткой, а вот сама Елена была дипломированным психоневрологом и действительно работала им на четверть ставки, а остальное время – в эскорте, который в то время только набирал обороты.
Леля произнесла:
- – Грядущие годы сокрыты во мгле,
- Но вижу твой жребий на ясном челе.
«Так, – подумал Семёнов, стоя за дверью и не решаясь сразу войти, – это что-то из Пушкина, но дальше началось уже точно своё!»