Читать книгу Пролегомены к изучению философии Гегеля. Книга первая онлайн

В кантовской фразеологии человек под одной видимой формой это союз разума и чувственности, нуменального и феноменального бытия. Он действительно, говорит Кант, является первым только в идее: это лишь точка зрения, которую он принимает. Но эту точку зрения он всегда принимает, если хочет быть практичным, то есть если хочет двигать и изменять мир, который он находит вокруг себя. И что же это за точка зрения? Каков закон, который должен управлять его действиями, закон духовного мира? Его высший закон – закон свободы; и этот закон – автономия. Действие – всегда под законом, но этот закон – само принуждение. Поступай так, чтобы твоя воля была твоим законом, а вместе с твоей волей – законом всех других людей; поступай так, чтобы ни одно другое человеческое существо не было лишено твоей полной свободы и рассматривалось лишь как вещь: поступай так, чтобы уважать достоинство каждого человека как неявно суверенного законодательного существа. Другими словами, мораль – это этап борьбы и прогресса, свидетельствующий о чем-то потустороннем. Долженствование» представляет собой переходную ступень к «Я буду», или, скорее, это перевод его на язык феноменального мира. Мораль в чувстве-бытии всегда предстает как соревнование между добром и злом: но в трансцендентном и нуменальном бытии, которым такое бытие по сути своей является, – в разумной или доброй воле – победа уже одержана добром. Добро – это закон, который управляет миром и который является силой индивидуальной жизни. Чувственному воображению, которое здесь склонно узурпировать место разума, все представляется в несколько ином свете. Там уверенность в победе над собой вынуждена из-за трудностей кажущейся неудачи6 прикрываться картиной вечного приближения через бесконечные века к эталону совершенной доброты: уверенность в том, что мир разумен, предстает под концепцией Бога, который все устраивает во благо праведникам: а автономия разума предстает как постулат свободы начать все заново, абсолютно не ограниченная всем, что было раньше. Таким образом, царство разума представлено как имеющее свои времена и сезоны, как дающее детерминированные начала и работающее до кульминации в конце веков. Но имплицитно идея Канта об автономии разума, о том, что «должен» в своей высшей истине является «я хочу», является вечной истиной. Точка зрения», как ее называет Кант, – это точка зрения, которая объясняет жизнь и поведение и которая делает поведение возможным. Это утверждение, что полнота есть и является моим внутренним существом, источником моего действия, моим главным благом, и это главное благо – не удовлетворение или удовлетворение, которого ждут в качестве награды, а существенная жизнь и самореализация. И эта радость – то, что скрыто под суровой серьезностью категорического императива.