Читать книгу Современная медицина в автопортретах. Том 4. С предисловием проф. д-р Л. Р. Гроте онлайн
Теперь моя увлеченность формами общей нервозности имела еще одно последствие – я изменил технику катарсиса. Я отказался от гипноза и попытался заменить его другим методом, потому что хотел преодолеть ограничение лечения истериформными состояниями. Кроме того, по мере накопления опыта мне стали очевидны два серьезных возражения против использования гипноза как такового в целях катарсиса. Первое заключалось в том, что даже самые лучшие результаты внезапно сходили на нет, когда личные отношения с пациентом ухудшались. Они восстанавливались, когда человек находил путь к примирению, но его учили, что личные аффективные отношения мощнее любой катарсической работы, и именно этот момент ускользал от контроля. Однажды я пережил опыт, который показал мне в резком свете то, о чем я давно догадывался. Когда я однажды освободил от страданий одну из своих самых покладистых пациенток, с которой плипноз проделывал самые странные фокусы, проследив, что приступ боли был вызван его инициативой, она, очнувшись, бросилась мне на шею. Неожиданный приход слуги спас нас от неловкой конфронтации, но с этого момента мы молчаливо согласились не продолжать гипнотическое лечение. Я был достаточно трезв, чтобы не засчитать это совпадение в счет моей личной неотразимости, и думал, что теперь понял природу мистического элемента, лежащего в основе гипноза. Чтобы устранить или хотя бы изолировать его, я должен был отказаться от гипноза.
Гипноз, однако, оказал необычайную услугу катарсическому лечению, расширив поле сознания пациентов и снабдив их знаниями, которых они не имели в бодрствующем состоянии. Заменить их в этом деле представлялось нелегким делом. В этой неловкости мне помогло воспоминание об эксперименте, который я часто наблюдал у Бернгейма. Когда испытуемая просыпалась от сомнамбулизма, она, казалось, полностью теряла память о том, что происходило во время этого состояния. Но Бернгейм утверждал, что она все знает, и когда он попросил ее вспомнить, когда он подтвердил, что она все знает, что она должна только сказать это, и когда он положил руку ей на лоб, забытые воспоминания действительно вернулись, сначала нерешительно, а затем потоком и с полной ясностью. Я решил сделать то же самое. В конце концов, мои пациенты должны были «знать» все то, что в противном случае доступно только гипнозу, а мои заверения и подталкивания, возможно, подкрепленные возложением рук, должны были заставить забытые факты и связи вернуться в сознание. Конечно, это оказалось сложнее, чем погрузиться в гипноз, но, возможно, очень поучительно. Поэтому я отказался от гипноза и сохранил только расположение пациента на кровати для отдыха, за которой я сидел так, чтобы видеть его, но не быть увиденным самому.