Читать книгу Генезис платоновской философии. Первый том, вторая часть онлайн

Исключительная связь этих бесед с философским обучением должна теперь ясно показать, что под истинной риторикой в вышесказанном понимается не что иное, как устное философское общение, если бы уже само по себе не было ясно, что оно, будучи основано на диалектическом знании и вселяя истинное, то есть именно это знание, в души слушателей, не может быть ничем другим. Однако, подобно тому, как наряду с философской любовью с определенным основанием признавалась и нефилософская любовь, так и здесь Платон в конце концов сдерживает резкость контраста своими замечаниями об Исократе, который, во-первых, не говорил, а только писал, а во-вторых, не называется философом, а лишь описывается как тот, в чьей природе есть «нечто философское»; Следовательно, как Федр обращается к своему любовнику Лисию с призывом обратиться к философским занятиям, так и Сократ обращается к своему Исократу с надеждой, что его усилия однажды приведут его к чему-то еще более божественному, т.е. к чистой философии. Т.е. к чистой философии.

Заключительная молитва, обращенная прежде всего к Пану, стр. 279 до н. э., соответствует молитве к Эросу в конце первого раздела, и как там Сократ просит у последнего не только увеличения его собственных знаний, но и эффективности его учения, так и здесь у Пана, бога речи (см. выше), наоборот, его собственной мудрости и красоты, завершающая ссылка на взаимодействие обеих сторон. Но также рассматриваемая как природное божество, эта молитва обращена к Пану и другим природным божествам региона, что также является еще одним напоминанием о связи между диалектикой и риторикой и натурфилософией.

После всего вышесказанного можно прежде всего утверждать, что все те, кто понимал под истинной риторикой нечто иное, чем саму философию, в той мере, в какой она выражается в словах, как, например, Штальбаум в его ранних взглядах, Хениш, Нитцше, я сам, а в последнее время и Деушль,73 упускают суть. Если бы это было не так, то пришлось бы согласиться, например, с Деушлем, что цель была не что иное, как достижение на основе учения о душе научно обоснованного посредничества между философией и изначально равными с ней видами деятельности человеческого разума, среди которых риторика занимает самое видное место; тогда, однако, пришлось бы признать, что «Федр» уже не принадлежит к диалектическим произведениям, а скорее к тем, которые нисходят от идеи к конечности. Но так как это не так, то те, кто видел надлежащую конечную цель не в риторике как таковой, а скорее в диалектике, такие как Аст, Шлейермахер, Рюге и Крише, вероятно, по меньшей мере, правильно понимали.