Читать книгу Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I онлайн

Иными словами, в Париже решено было добиваться, во всякий момент и при всяких условиях, обратной комбинации: Сербия, в самом начале конфликта, отвлекает на себя часть австрийских сил – тем более значительную, что Австрии придется иметь дело не только с Сербией, но и с тяготеющим к ней внутренним врагом, тогда как Греция одновременно понуждается к выполнению союзного договора с Сербией; в то же время, не отставая от Австрии, Россия мобилизуется, опережая, насколько возможно, германскую мобилизацию, и этим отвлекает к русской границе значительную часть германских войск, создавая этим искомый выигрыш времени для Франции. К этому же сводится и «новая точка зрения Франции» – точка зрения Пуанкаре, отмеченная таким подъемом настроения у Извольского: Пуанкаре и Милльеран, добиваясь предупредительной мобилизации России, не могли, конечно, не принять за Францию обязательства воевать в случае, если на выступление Австрии против Сербии Россия ответит такой мобилизацией. Таким образом, мы имеем дело в 1914 г. с превентивной войной (со стороны германского Генштаба) и с превентивной мобилизацией (со стороны франко-русского военного центра).

Вторым событием этого дня – 5/18 декабря – было письмо Извольского Сазонову, совершенно необычное по содержанию и тону, но служившее лишь дополнением к нападению Милльерана на Игнатьева, ибо через посредство Извольского на Сазонова наступал, очевидно, Пуанкаре.

«Не получая до сих пор никакого ответа на мои телеграммы о тревоге, возбуждаемой здесь нашим как будто пассивным отношением к австрийским вооружениям, – Извольский считает нужным еще раз подвести итоги перемене, происшедшей в Париже за последние две недели, – тогда как весьма еще недавно и французское правительство, и здешняя печать были довольно склонны обвинять нас в подстрекательстве сербов, и доминирующей нотою была фраза „La France ne veut pas faire la guerre pour un port serbe“[62], – ныне здесь с недоумением и с нескрываемым опасением относятся к кажущемуся нашему равнодушию перед фактом австрийской мобилизации. Опасения эти не только высказываются французскими министрами в разговорах со мною и с нашим военным агентом[63], но проникают также в широкую публику и в газеты самых разнообразных оттенков; во французском генеральном штабе они настолько сильны, что… военный министр[64] счел необходимым обратить на это внимание Пуанкаре, который показал мне письмо г. Милльерана и созвал экстренный совет министров для его обсуждения[65]. Телеграмма г. Жоржа Луи, передавшая ответ, полученный генералом Лагишем[66] от нашего генерального штаба, нисколько не рассеяла недоумения французов; мне был показан текст этой телеграммы, согласно которой ген. Лагишу было сказано не только что австрийским вооружениям у нас придают чисто оборонительное значение, но что даже в крайне невероятном случае нападения Австрии на Сербию Россия не будет воевать. Подобный ответ поверг Пуанкаре и всех французских министров в крайнее удивление[67]. По всем получаемым здесь сведениям, Австрия в настоящий момент заканчивает полную мобилизацию десяти корпусов, причем часть мобилизованных войск демонстративно выставлена против России; мобилизация эта ложится тяжелым образом (бременем) на и без того расстроенные финансы Австрии, и поэтому можно ожидать со дня на день какого-нибудь категорического выступления со стороны австрийского кабинета. Выступление это, как здесь думают, может вызвать отпор со стороны России, а это, в свою очередь, автоматически и неизбежно вовлечет в войну сперва Германию, а затем и Францию. К подобной возможности французское правительство относится вполне спокойно, сознательно и с твердой решимостью исполнить свои союзнические обязательства. Все необходимые меры с его стороны приняты; мобилизация на восточной границе проведена; материальная часть в полной готовности и т. п. И как раз в эту минуту Франция как будто сталкивается с совершенно иным отношением к положению со стороны своей союзницы, наиболее, казалось бы, в нем заинтересованной. Из этого выводят заключение или что у нас не отдают себе отчета в воинственных намерениях Австрии, или что по каким-нибудь особым причинам мы не хотим в настоящую минуту разговаривать с Францией[68]. Оба эти предположения в высшей степени для нас неблагоприятны и, несмотря на все мои усилия против них реагировать, мне становится все труднее и труднее поддерживать здесь желательное для нас настроение» [69].