Читать книгу Сердоболь онлайн

На внутренней стороне двери в его комнату, в те штучные моменты, когда она отворена, можно разглядеть скомканную и расправленную бумажку, приклеенную на малярный скотч. Хозяин комнаты мне как-то позволил её прочесть, но контекста не сообщил. В памяти записанное на ней запечатлено так:

«Мама!

Ты говоришь, что геральдический орёл символичен, что одна его голова обозначает невежество, а другая – грубость. Говоришь, что этим исчерпывается то, что он олицетворяет. Хорошо. Скажу, чтобы, может быть, успокоить: в крыже здешнего флага 50 звёзд. Первые две – ты будешь удивлена! – так же означают этих двоих: невежество и грубость. А остальные – всевозможные счета, коих множество. Мне сложно помнить последовательность, прости за немногое: счета за электричество, воду, медицинскую страховку, зубного и ещё 44 наименования.

Я устал переплачивать и устал от той гадости, которую они называют coffee и потребляют литрами. Устал от того, что сахар добавлен во всё, где нет кетчупа.

Целую».

Он был очень немногословен, но если стрелял шуткой, то неизменно попадал правде в глаз. Был случай: Лёва проиграл Ване спор. Конечно, Лев прекрасно знал, что Земский собор был в 1613, но никак не в 1513 году, но ему и в голову прийти не могло, что Ваня в подобных вещах может выказать хоть маломальскую эрудицию; так что он заспорил, сбитый с толку правдой, высказанной лукавыми устами. На кону была драка (Ваня всегда ныл, что драться ему не с кем). Задача – повалить навзничь, не повалив буфет и стол. Супостаты сцепились, а Май, заглянувший на кухню с веером накопившихся у него в комнате немытых кружек, шепнул мне между делом, что происходит «борьба дионисийского начала с аполлоническим». Аполлоническое начало было опрокинуто на шестой секунде.

Все деньги я переложил в один, Ванин, конверт. К уже упомянутым двадцати тысячам Вани – Лёвины пятнадцать и десять Мая (всё пропорционально метрам и достоинствам комнат). Туда же – остальное. Сверху – стопку квитанций. И замер в ожидании, отыскивая в рукаве часы. Часы засвидетельствовали опоздание Ольги Карповны. По мере того, как я сидел там, на диване, погружённый в мысли, а опоздание длилось, мне было всё трудней и трудней не клевать носом – и, пару раз провалившись и очнувшись, я-таки провалился в сон. Без сновидений совершенно сон просто стёр фойе, людей, город, деньги. Все они моментально объявились и утяжелились плотным веществом, из которого, увы, состояли, когда кто-то меня назвал по имени-отчеству, коснувшись руки.