Читать книгу Основы истории философии. Том третий – Новое время онлайн

4 За два года до выхода первого тома «Энциклопедии» Жорж Луи Леклерк, лорд (позднее граф) Бюффон (7 сентября 1707 – 16 апреля 1788), уже начал публиковать свой гигантский труд – «Естественную и частную историю», тридцать шестой том которой вышел в год его смерти и к которой в 1789 году были добавлены семь дополнительных томов. Круг читателей этой работы был тот же, что и у «Энциклопедии». Ведь он не только общался с ее редакторами через своего друга и помощника Дюбентона, но и считал общественным секретом, что он думает так же, как и они, и что это всего лишь благоразумие, когда он говорит «творец» там, где предпочел бы сказать «природная сила», особенно после его конфликта с Сорбонной. (Эта антирелигиозная тенденция часто упоминается как одно из многих различий между ним и Линни, между величайшим антисистематиком и величайшим систематиком среди естествоиспытателей. Но с тех пор, как виконт д'Оссонвиль в своем «Салоне Я. Necket (Париж 1882) письма Бюффона к Я. Геккеру в Салоне Ме Неке (Париж 1882) о религии, вряд ли можно осмелиться судить о его религиозности). Теория органических молекул Бюффона, позволявшая читателю подслушивать природу в ее молчаливой работе, давала многим из тех, кого чтение «Энциклопедии» лишило того, что было дорого их сердцам, своего рода замену в виде культа природы, к которому она их приглашала. Добавьте к этому тот факт, что автор «Естественной истории» был признан первым стилистом своего времени, и что, подобно тому как «Всеобщую историю» Боссюэля читали, чтобы читать самый красивый французский, «Естественную историю» Бюффона читали сейчас, и понятно, что тенденция к самому крайнему натурализму распространялась во все более широких кругах. Парижские салоны, которые стали для французского Просвещения тем же, чем масонские ложи стали для английского деизма, были очень важным фактором в этом. Их влияние не ограничивалось ни Парижем, ни даже Францией. Поскольку европейские дворы часто имели своих агентов, которые докладывали им о том, что происходит в салоне госпожи Тенсин, жадной матери, бросившей своего незаконнорожденного сына д'Алембера, госпожи Гтоффрин, дю Бефан, Милт*. Виспинасс, госпожа д'Эпинэ, госпожа Квино, господа Гольбах и Гельвеций и другие; поскольку рукописи, враждебные религии, государству и морали, которые читались вслух в этих салонах, распространялись в копиях при этих дворах: можно видеть, насколько прав был Г. Ф. Шлоссер был прав, когда он, как и все, кто писал о XVIII веке после него, придавал такое большое значение культурно-историческому значению этих салонов.