Читать книгу Кмель онлайн

1.Филаты. Пшёл, курв!

Полозья скользили по свежезаметённой колее так мягко и, вместе с тем, так уверенно, что мне казалось, будто розвальни вместе с впряженной в них, храпящей отставной кобылкой Парадигмой в какой-то момент оторвались от дороги и теперь мы с сестрою будто бы пилоты некоего диковинного летательного аппарата, устремлённого… к чертям собачьим! Выражение это часто употреблялось моим дедом – почитателем крепких напитков и, как следствие, не менее крепких выражений. Черти собачьи, по хронически нетрезвому разумению деда, присутствовали только там и тогда, где все было устроено по душе, а не по рассудку и дед отправлял туда всех, кому искренне желал весёлой минутки и доброго пути! Бабушка, например, считала, что пусть уж лучше так, чем эта «дурацкая молчанка» по пустякам!

Впереди, ровно в том месте, где должны были находиться «козлы», размещался только один «козёл» – именно это сравнение приходило в голову всякому, кому попадался на глаза мужик с вожжами и хлыстом, хоть спереди на него смотри, хоть сзади! Этот странный молчаливый человек не выпускал упряжи и хлыста даже тогда, когда был свободен от управления лошадьми, видимо, исполняя тем самым какую-то тайную, одному ему ведомую повинность.

– Пшла, курва!

Не знаю, как родителей, а нас с сестрою эти его постыдные понукания сильно раздражали! Ругался он, впрочем, беззлобно, больше для понту.

Да и вообще, если хорошо подумать, сравнение с нехорошим животным могло показаться слишком легкомысленным – подумаешь шапка с торчащими в разные стороны ушами! Дьявол, конечно, в деталях, но не в столь очевидных – это точно! На то он и дьявол.

Звали мужика по-нездешнему: Лучиан. А потому, что гагауз! Это обстоятельство входило в топ-10 воспоминаний детства, забронированных моей памятью в качестве сигнальных флажков, помогающих вовремя отвернуть от края пропасти. Об остальных вы узнаете, как говорится, «по мере поступления».

Следом за нами, устало плелись родители. С сумками. Уж сумки то могли бы и оставить! Сначала спрыгнула на снег мама, а потом к ней присоединился и наш менее совестливый, отец, за что кобылка Парадигма была им весьма признательна. Ну, то есть, получалось, что своей полетной эйфорией мы во многом были обязаны как раз родителям, а не кобылке, которая, не покинь они сани, скорее всего давно бы уже присела где-нибудь в придорожном сугробе. Что до снега, то его количество в том году, надо сказать побило все рекорды – ступи за обочину и от тебя тотчас останется ровно половина! По крайней мере, с деревьями это так и случилось. Такая высота покрова! Кому – как, но мне почему-то нравились эти места в пору буйного цветения, оглушающих птичьих трелей и тёплых дружественных ветров.