Читать книгу Книга отзывов и предисловий онлайн

• я выхожу на подмосковной платформе и вижу толпы студентов марширующих вверх
• бледный свободный сводный университет
• еле дрожащий, в воздухе только
• в дыме воздвигнутый практикой.

Приняв необходимость нового говорения, Рымбу начинает движение к тому, чтобы ее текст разрешал выходящие за пределы собственно поэзии задачи: «как нам избежать вечной агрессии участия?» (И при этом участвовать в чем-то ином; к сожалению, ответ, который дают тексты, предполагает встречную агрессию, пусть этот «огонь» – пока? – только иносказательный.) И если не разрешить задачу, то хотя бы обозначить тупик, перед этим попытавшись проломить его со всей страстью: «Секс – это пустыня»; секс сколько-то успешный в описываемом мире – это секс насильника – секс насилия, секс власти, – и, конечно, он неприемлем. Вместе с тем книга Рымбу демонстрирует расщепленность метода, и по крайней мере у одного из возможных направлений есть недостатки: эмоциональная кумуляция экспрессивных, почти батаевских образов грозит сорваться в голый выкрик, если ее, как в том самом стихотворении об огне, не упорядочивает некий принцип. Проще говоря, поэзии Галины Рымбу требуется особый ритм – и, когда он находится, получаются тексты обжигающие.

• он ест и ест белый хлеб, набивает кишки
• врачи говорят, что именно белый хлеб
• способствует застою каловых масс
• в кишечнике, каловых образованью камней, которые
• могут жить там, годами, отравляя,
• внутри бедняков живущий кал,
• их серые лица и темный оскал

• дрожанье рук в малосемейке над газом
• и лампы серого цвета в изголовье постелей их, китайские бра
• вперемешку с иконами, постерами звезд,
• тонны белого хлеба в мыслях их,
• в моих мыслях слипшийся
• мякиш, буханки горячие, четкие и
• страх страх страх

Воздух

Работа Василия Ломакина со стилями и жанрами завораживает примерно так же, как разрушение обветшалого строения шар-бабой: в роли последней выступает сумма непредсказуемости, своеобразный символический капитал, наживаемый стихами по мере кумулятивного их чтения. Иногда поэзия Ломакина обнаруживает странное сходство со стихами, вполне вписывающимися в популярный канон, например текстами Ильи Лагутенко: «Трется малиной / На крепкие Альпы» – нарочитая «неправильность» предлога здесь следует не из тщательного смыслового различения (как, например, в философских текстах), а из интуитивного диктата чувственности: точность не разума, но тела.