Читать книгу Современная медицина в автопортретах. Том 4. С предисловием проф. д-р Л. Р. Гроте онлайн

На более ранних этапах своей работы я уже пытался прийти к более общим точкам зрения на основе психоаналитических наблюдений. В коротком эссе под названием «Формулировки о двух принципах психических событий» в IQII я подчеркнул, конечно, не оригинальным способом, преобладание принципа удовольствия-неудовольствия для жизни души и его замену так называемым «принципом реальности». Позже я осмелился предпринять попытку создания «метапсихологии». Я назвал это способом взгляда на вещи, при котором каждый психический процесс анализируется в соответствии с тремя координатами – динамикой, темой и экономией, и рассматривал это как конечную цель, которую может достичь психология. Попытка осталась туловищем, я оборвал ее после нескольких эссе (драйвы и драйвовые судьбы – репрессии – бессознательное – горе и меланхолия и т. д.) и, конечно, хорошо сделал, что так поступил, ибо время для такого теоретического определения еще не пришло. В своих последних спекулятивных работах я взялся за подразделение нашего психического аппарата на основе аналитического использования патологических фактов и разделил его на эго, ид и суперэго. Суперэго – наследник Эдипова комплекса и представитель этических требований человека («The Ego and the Id», 1922).

Я не хочу создать впечатление, что в этот последний период своей работы я отвернулся от терпеливого наблюдения и полностью отдался спекуляциям. Напротив, я всегда оставался в тесном контакте с аналитическим материалом и никогда не прекращал работу над специализированными, клиническими или техническими темами. Даже там, где я отдалялся от наблюдений, я тщательно избегал приближения к реальной философии. Конституционная недееспособность значительно облегчила мне это воздержание. Я всегда был открыт для идей Г. Т. Рехнерса и в важных аспектах ориентировался на этого мыслителя. Обширное сходство между психоанализом и философией Шопенгауэра – он не только отстаивал примат аффективности и первостепенное значение сексуальности, но даже признавал механизм репрессии – не может быть объяснено моим знакомством с его учением. Я прочитал Шопенгауэра очень поздно. Ницше, другого философа, чьи догадки и прозрения часто самым удивительным образом совпадают с трудоемкими результатами психоанализа, я долгое время избегал именно по этой причине; я был заинтересован не столько в приоритете, сколько в сохранении беспристрастности.